(Шиллер, «Песнь о колоколе»)

 

 

 

«Vivos voco. Mortuos plango. Fulgurafrango.» («Живых призываю. Мёртвых оплакиваю. Молнии ломаю.») Эта надпись, знаменующая смысл и значение колокола и звона в нашей жизни, сделана на колоколе в Шафгаузене (Швейцария). Кстати, именно она произвела большое впечатление на Шиллера, который взял её эпиграфом к своей «Песне о колоколе». О колоколах, об этой части нашего культурного наследия мы сегодня и вспомним. Для кого-то – занимательно и поучительно (нельзя же знать всё!), ну а знатоки освежат память и сравнят свои знания с прочитанным.

Один святогорец с Афона как-то записал: «Шум и стройная игра колоколов – благовестие Евангелия, торжество его во всех концах вселенной… и как будто вливается небесная гармония, отголоски далёкого рая, наполняя душу радостью, надеждой». А в народе есть поверье, что колокольный звон отпугивает нечистую силу, что с его первыми звуками теряет мощь всякое колдовство, а сатана тут же прекращает свой шабаш. На то и пословица – «Звон хорош, а грешника приводит в дрожь».

Трудно не потеряться в многообразии «колокольной темы» – всё интересно! Но мы попробуем в малом формате вспомнить хотя бы понемножку о разном.

 

 

Десятки лет – с 1929 по 1985 годы – не отливались и практически не звонили колокола нашего Отечества. И истосковалась душа, потому как верно подметил Н.Корсунский (XIX век): «Любит русский народ звон церковных колоколов, любит потому, что его торжественные звуки вещают ему о Боге, призывают к небесному, горнему, лучшему».

Сама же история колоколов (от лат. cloccaили campana) уходит в глубь веков, возвращаясь к нам из археологических раскопок древних цивилизаций ассирийцев, египтян. Верхняя одежда еврейских первосвященников была обвешана колокольчиками. Римляне лёгкими колокольчиками – tintinnabubum (даже в самом названии так и слышен перезвон) – объявляли начало публичных собраний.

Первое употребление колоколов, которые тогда называли signa, в католической церкви относят к VI столетию (Италия – около 604 г., Франция – 550 г., Англия – VI – VII века (кстати, там тогда – ещё не литые, а клёпаные, четырёхгранной формы)).

Широкое употребление колоколов в церковном обиходе относят к середине IX столетия. Тогда, в 865 году, венецианский дож Ursus Patricia cus подарил греческому императору Михаилу 12 медных с серебряной примесью колоколов, которые нашли своё место на выстроенной в Константинополе башне близ Софийского собора, а оттуда колокольный звон привился в восточной церкви повсеместно. Принято считать, что тогда же родилось и упомянутое выше название кампаны (между прочим, так назывались первоначально колокола и в русском церковном уставе) – по имени Кампании в городе Ноле, ставшем центром производства небольших колоколов, где епископом Нольским Павлином впервые были изготовлены колокола. С ним связана и легенда, что, дескать, форму колокола внушил ему вид полевого колокольчика. Может быть…

Всюду и всегда колокола значили больше, чем культовый символ. Наглядный пример тому – не только отношение, но и факты истории.

Так, когда в 1452 году турки заняли Константинополь, они первым делом сняли колокола (этот звон, по их верованию, возмущал покой душ, витающих в воздухе). Нередко колокола «брали в плен», «арестовывали», подвергали «публичному наказанию» (битьё кнутом, посадка в яму и т.п.).

В 1510 году Василий III, покорив псковичей, велел снять колокол Св. Троицы и свезти в Москву на Снетогорское подворье в подвал церкви Иоанна Богослова. Что и было исполнено. Утром в воскресенье 13 января 1510 года вечевой колокол – символ воли (утраченной) – прозвонил в Пскове последний раз, а 26 января вместе с тремястами семейств псковичей отправился «в ссылку» в Москву. Кроме того, уезжая из Пскова, великий князь забрал и другой любимый псковичами колокол, называемый «Корсунским», прислав им, правда, уже в 1518 году взамен другой.

В 1812 году французы, уходя из Москвы, не поленились «громко хлопнуть дверью», взорвав колокольню Ивана Великого с бывшим на ней уникальным набором колоколов. Благо, пример к тому у них был свеж в памяти: во время Великой французской революции Конвент принял решение о… распродаже колоколов «на нужды революции».

История повторилась в 1929 году, когда в Советской России начались храмовые погромы. И посыпались со звонниц уникальные колокола России… Оставим воинствующие невежество. Но люди просвещённые, понимали они, что творится, и как относились к этому? Понимали, а вот относились удивительно по-разному.

Вот выдержка из письменного свидетельства профессора (!?) П. Гидулянова: «Наиболее целесообразным выходом для ликвидации у нас уникальных колоколов является вывоз их за границу и продажа их там наравне с другими предметами роскоши, искусства и т.д. Проблема целесообразного использования колокольного металла правильно была поставлена Великой Французской революцией». Вот так. Знал профессор историю, прихотливо пользуя её! И если в войне с Карлом XII Пётр I переливал колокола в пушки (что, кстати, не прибавило популярности реформатору в народе), то делал это на зримое благо отечества. А здесь – какая-то куртизанская распродажа!

Сложен и противоречив был путь русского колокола. Оттого, может, что в России никогда не было недостатка в грешниках?..

 

 

«В Москве, по множеству церквей и часовен, несколько тысяч колоколов, которые, во время Богослужения, производят такой разнообразный звон и гул, что не привыкший к нему не может слушать его без особого удивления» – писал о московских колоколах в 1635 году Адам Олеарий. Это одно из первых иностранных свидетельств.

Действительно, было в лучшие времена в первопрестольной до 4000 храмов, в каждом – от 5 до 10 колоколов. Так что, трудно представить не услышав, как благовествовала перезвонами столица в праздники.

Колокольный звон в России был всегда не только культовым обрядовым действом, но – СОБЫТИЕМ! Как целым событием было литьё колокола. И как уж тут без поверья. И пускались во время отливки ложные слухи (для успешности отливки и хорошего качества колокола), «пускали пулю (или утку)», как говорили в народе, одна нелепее другой: где-то корова отелилась четырьмя телёнками, а в слободе петух поёт с двумя головами… И если ходит такая выдумка целый год, значит, где-нибудь отливается колокол.

Несмотря на все исторические перипетии с колоколами (уже упомянутая петровская эпоха, бироновское правление), к началу 20 столетия общий вес колоколов в России составлял 2 млн. пудов. А по величине и качеству звучания колокола России были и остаются впереди планеты всей. Вспомним лишь несколько ярких представителей – «Большой Успенский» (4000 пудов), украшающий колокольню Ивана Великого Успенского собора, знаменитый «Царь-колокол» (12327 пудов 19 фунтов), который (такая уж ему судьба) никогда не звонил. Впрочем, рассказ о русских колоколах – это тема отдельного разговора.

Колокольный звон шагнул за рамки богослужения и зазвучал в искусстве. И здесь напомним себе лишь несколько представлений: опера Глинки «Жизнь за царя» (Иван Сусанин), 5 акт; Мусоргский «Борис Годунов», пролог. Список можно продолжить. И это истинные перлы искусства!

В колокольном звоне слышно величие России, которое было и пребудет. Это богатство, которое нам хранить сегодня и передавать потомкам. Это по нам и для нас звонит колокол – звучит глас Божий. Слышим ли мы его?..