В ночь с 30 на 31 августа 1935 г. донецкий шахтёр Алексей Григорьевич Стаханов установил мировой рекорд. За 5 часов 45 минут работы он добыл 102 тонны угля, что превышало среднесуточную норму выработки в 14 раз. В советское время об этом рекорде знал каждый школьник, Стаханов был культовой фигурой, олицетворением успехов индустриализации, однако его личная слава оказалась недолговечной. Хотя в 1970 г. о Стаханове вспомнили, присвоив ему звание Героя Социалистического Труда, звезда знаменитого шахтера закатилась ещё в 40-е гг. Виктор Андриянов, журналист «Комсомольской правды», бравший интервью у Стаханова в 1967 г., вспоминал, что его начальник Ярослав Голованов, выписывая Андриянову командировку, искренне удивился желанию журналиста взять интервью у Стаханова. «А разве он ещё живой?» – спросил Голованов. Для подобных вопросов были веские основания. Стаханов не сделал никакой административной карьеры, работал в глуши на обычной шахте, не был избран членом ЦК, депутатом Верховного Совета избирался только один раз — в 1937 г., годами его не беспокоили журналисты и историки. Стаханов жил сам по себе, а его образ — сам по себе.

С конца 80-х гг. о Стаханове стали всё чаще вспоминать историки, публицисты, экономисты. Его фигура стала удобной мишенью критиков административно-командной системы и плановой социалистической экономики. Рекорд Стаханова объявляли заказной политической акцией властей, стахановское движение — «рекордоманией», неэффективным средством подъёма производительности труда в ущерб качеству продукции, стимулом для усиления репрессий против саботажников-инженеров. Рекорд объявили даже фальсификацией. Мол, Стаханов в ту ночь с 30 на 31 августа 1935 г. был в шахте не один, ему помогали двое крепильщиков — Борисенко и Щёголев, о которых намеренно умолчали (сам Стаханов об этом факте никогда не умалчивал, а открыто говорил о нём в печати). Теперь в общественном мнении, в учебниках истории образ Стаханова и стахановского движения либо вообще стёрся, либо приобрел почти отрицательное значение.